Алмазная радуга. Рубиновый рассвет - Страница 102

102

— Девочка моя, — пробормотала баронесса, сморгнув слезинку с ресниц. — Ты жива, это главное, остальное не важно. Ты в порядке, милая? — Она отстранила Эону и внимательно всмотрелась в ее лицо.

Леди Аметист смешалась, покраснела и отвела глаза.

— Д-да, — шмыгнув носом, ответила она. — Со мной все хорошо.

— Отец в библиотеке, пойдем. — Нарина приобняла Эону и настойчиво потянула к двери. — Он переживал и волновался не меньше меня.

Как бы Эни ни хотелось оттянуть встречу с отцом, пришлось пойти за матерью. До лестницы они шли молча, и девушка чувствовала себя с каждой минутой все неуютнее.

— Мам, а… Экар сильно расстроился? — осторожно спросила все-таки Эни, когда они начали спускаться по лестнице.

Баронесса покосилась на нее со странным выражением.

— Конечно, он был недоволен тем, что случилось, как и его родители, — задумчиво ответила леди и вдруг без всякого перехода спросила: — Эни, почему ты не сказала, что не хочешь за него замуж? — Нарина остановилась посередине лестницы и повернулась к дочери. — Зачем было доводить до свадьбы?

В голосе мамы звучала только грусть, никакого недовольства или раздражения. Эоне стало еще совестнее, что не доверилась самому родному человеку и проявила упрямство.

— Мам, мне казалось, я хочу, — призналась леди Аметист, опустив голову. — Да и ведь давно все было задумано…

— Милая, я не спрашиваю, кто он, — мягко перебила ее Нарина, чем еще больше вогнала дочь в краску. — Тот, кто забрал тебя с этой свадьбы и с кем ты пробыла все это время, но я очень ему благодарна за это. И не пытайся убедить меня, что ты сама сбежала, — неожиданно усмехнулась баронесса, чем заслужила изумленный взгляд Эоны.

— Мама!.. — ахнула она, не готовая к тому, что мать так быстро обо всем догадается.

— Утром обо всем поговорим. — Нарина обняла ее за плечи и продолжила спускаться.

Эни ощутила облегчение, что не придется особо врать маме, и прислонилась к ней, проглотив ком в горле. Ну вот, и бояться не стоило.

— А… папа сильно злился? — тихо спросила она.

— Ну, ворчал, конечно, — не стала отрицать леди де Гиларо. — Ведь отец Экара его давний друг. Волновался, пока записку не нашел. Потом порывался найти того, кто поставил его в неприятное положение. — Однако Нарина улыбалась, несмотря на объяснения. — Но он тебя любит, Эни, и принуждать бы не стал, поверь.

Она очень надеялась, что так и есть и папа не будет сильно кричать. Они дошли до библиотеки, баронесса ободряюще улыбнулась дочери и открыла дверь. Оробевшая Эни зашла, судорожно вцепившись в юбку и не поднимая взгляда от пола, и пискнула:

— Привет, пап…

Тишина давила на уши, девушка только видела ковер, отблески огня на каминной решетке, низ кресла и папины ноги в мягких домашних тапках. Нарина встала за спиной Эоны, положив руки ей на плечи, и с такой молчаливой поддержкой юная леди Аметист почувствовала себя увереннее. Подняла голову, посмотрела на отца. Барон с непроницаемым лицом разглядывал ее, положив открытую книгу на колени, и по нему невозможно было понять, какие эмоции он испытывает от внезапного появления дочери.

— Добрый вечер, леди, — ровным голосом ответил наконец лорд де Гиларо. — И где вы были, позвольте спросить? Главное, с кем? — Он сдвинул брови, в темно-фиолетовых глазах загорелся лиловый огонек.

Эона храбро не отвела взгляда — присутствие мамы и ее одобрение случившегося придало уверенности.

— Я… — Голос сорвался, девушка откашлялась и продолжила, уже тверже: — Пап, прости, пожалуйста. Все не специально вышло.

— Кто он, Эона? — В голосе отца появились рокочущие нотки, а зрачки вытянулись в вертикальную щель.

Сердце леди Аметист екнуло, однако она вздернула подбородок, не собираясь поддаваться страху.

— Он завтра придет. — Эни не хотела раньше времени навлекать на голову Уинхилда гнев отца. — Он достойный мужчина, отец, — добавила на всякий случай, и, пугаясь собственной храбрости, закончила мысль: — И я его люблю.

Сердце ухнуло в пятки, заметалось там, потом подскочило к горлу, затруднив дыхание. «Любишь, правда?» — осторожно переспросила Сумеречная. Эона задержала дыхание, потом так же осторожно ответила: «Думаю, да». Брови отца поднялись, он выпрямился, и книга упала с колен.

— Что-о-о? — скорее удивленно, чем разозленно отозвался барон де Гиларо. — Эона, что это значит?! А граф де Мерис?!

Она упрямо наклонила голову.

— Он мой друг, папа, прости, но замуж за него я не хочу, — тихо, непреклонно ответила Эона. — Я понимаю твое желание породниться с его отцом, но… мы с Суми против, — закончила леди Аметист. — Я встречусь с Экаром завтра и все ему объясню, он поймет, — добавила она после маленькой паузы — отец ничего не отвечал, лишь лицо стало задумчивым. — Он ни разу не говорил, что любит меня. — Ее голос звучал так же тихо.

Барон откинулся в кресле, побарабанил пальцами по подлокотнику.

— Ладно, иди спать, завтра все обсудим, — наконец отрывисто ответил он и проворчал напоследок: — Посмотрим, кто такой дерзкий, что посмел похищать тебя прямо со свадьбы.

Эни, не скрывая облегчения, выдохнула, широко улыбнулась и подбежала к отцу, обняв его за шею.

— Я тебя обожаю, пап! — счастливо прошептала она и звонко чмокнула его в щеку.

Барон закашлялся, отвел взгляд, его лицо налилось краской.

— Все, милая, иди, поздно уже, — натужно ответил он и неловко похлопал ее по спине. — За завтраком пообщаемся.

Повеселевшая и успокоенная Эона выпрямилась и повернулась к маме. Та улыбнулась и подмигнула в ответ.

102